ИЕСОД
ДОБРО
Посвящённым является тот, кто обладает светильником Трисмегиста, плащом Аполлония и посохом патриархов.
Светильник Трисмегиста – это разум, просвещённый знанием; плащ Аполлония – это совершенное самообладание, изолирующее мудреца от инстинктивных токов; посох патриархов – это помощь оккультных и незыблемых сил природы.
Светильник Трисмегиста освещает настоящее, прошедшее и будущее, обнажает совесть мужчины, освещает складки сердца женщины. Светильник горит тремя языками пламени, плащ имеет три складки, и посох делится на три части.
Число девять – это число божественных отражений: оно выражает божественную идею во всём её абстрактном могуществе, но оно выражает также и роскошь вероисповедания и, как следствие, суеверие и идолопоклонство.
Вот почему Гермес сделал его числом посвящения, ибо посвящённый царствует над суеверием и благодаря суеверию, и может один ступать во тьме, уверенно опираясь на свой посох, закутавшись в свой плащ и освещая себе путь светильником.
Разум дан всем людям, но не все умеют им пользоваться; это – наука, которой надо научиться. Свобода предоставлена всем, но не все могут быть свободны; это – право, которое надо завоевать. Сила предоставлена всем, но не все умеют на неё опереться; это – власть, которой надо завладеть.
Без усилия мы ничего не можем достигнуть. Назначение человека в том, чтобы обогащаться тем, что он зарабатывает, а затем, подобно Богу, пользоваться славой и удовольствием давать.
Магическая наука некогда называлось жреческим и царским искусством, так как посвящение давало мудрецу власть над душами и способность управлять волями.
Прорицание также является одним из преимуществ посвящённого; а ведь прорицание – это только знание следствий, содержащихся в причинах, плюс наука, применённая к фактам универсального догмата аналогии.
Людские поступки не только записываются в астральном свете, они ещё оставляют свои следы на лице, они изменяют наружность и походку человека, они меняют его голос.
Следовательно, каждый человек носит с собой историю своей жизни, удобочитаемую для посвящённого. Будущее же всегда есть следствие прошедшего, и неожиданные обстоятельства почти не вносят изменений в разумно ожидаемые результаты.
Следовательно, каждому человеку можно предсказать его судьбу. По одному только движению можно судить обо всей жизни; только по одной какой-то неуклюжести можно предсказать целую череду несчастий. Так, цезарь был убит, потому что стыдился своей лысины; Наполеон умер на острове святой Елены, потому что ему нравилась поэзия Оссиана; Людовик-Филипп должен был покинуть трон именно так, как он его покинул, потому что у него был зонтик. Всё это – парадоксы для обывателя, который не улавливает оккультных связей между вещами; но для посвящённого, всё понимающего и ничему не удивляющемуся, это подлинные причины.
Посвящение предохраняет от ложного света мистицизма; оно придаёт человеческому разуму его относительное значение и пропорциональную ему непогрешимость, соединяя его цепью аналогий с верховным разумом.
Итак, у посвящённого нет ни сомнительных надежд, ни нелепых страхов, потому что у него нет неразумных верований; он знает, что он может, и ему ничего не стоит решиться. Поэтому, для него, решиться – это мочь.
Итак, вот новое толкование принадлежностей посвящённого: его светильник представляет собой знание, окутывающий его плащ – скромность, его посох – это эмблема его силы и его смелости. Он знает, он полон решимости и он молчит.
Он знает тайны будущего, он преисполнен решимости в настоящем и он хранит молчание о прошлом.
Он знает слабости человеческого сердца, он решается этим воспользоваться для своего дела и он молчит о своих замыслах.
Он знает смысл всех символизмов и всех культов, у него есть решимость практиковать их или воздерживаться от них, без лицемерия и без святотатства, и он молчит о едином догмате высшего посвящения.
Он знает о существовании и свойствах великого магического действующего начала, он полон решимости совершать действия и произносить слова, которые подчиняют его [т.е. действующее начало] человеческой воле, и он молчит о тайнах великого аркана.
Также, вы можете видеть его часто грустным, но никогда ни унылым, ни отчаявшимся; часто бедным, но никогда ни нищим, ни несчастным; часто преследуемым, но никогда ни обескураженным, ни побеждённым. Он помнит о вдовстве и убийстве Орфея, об изгнании и уединённой смерти Моисея, о мученичестве пророков, о пытках Аполлония, о кресте Спасителя; он знает, в каком одиночестве умер Агриппа, самая память которого была оклеветана; он знает, в каких трудах изнемог великий Парацельс, и всё то, что должен был выстрадать Раймонд Луллий, чтобы добиться, наконец, кровавой смерти. Он помнит о Сведенборге, прикидывающийся безумным, или даже лишившимся рассудка, чтобы ему прощали его знание; о Сен-Мартене, скрывавшемся всю свою жизнь; о Калиостро, умершем в одиночестве в темницах инквизиции; о Казотте, взошедшем на эшафот. Преемник стольких жертв, у него не меньше решимости, но куда больше понимания в необходимости молчать.
Будем же подражать его примеру, будем настойчиво учиться; когда же будем знать, тогда решимся и будем молчать.